Ванька
Солнце било дяде Вове прямо в лицо, а он спал, как ни в чем не бывало — только бородой дергал. Он не открывал глаза, даже когда трясло совсем уж сильно, и пол уходил у Ваньки из-под ног.
Было весело. Папа рассказывал сказку про куру, которую никто не любил.
— …она все время громко кричала и качала права.
— Злая как димкина мама, — уточнил Ванька, а автобус уже выезжал на деревенскую площадь.
Лязгнув, он остановился возле магазина с бородатым моряком на вывеске. «Ро-бин-зон», — разобрал Ванька. Дядя Вова взял сумку, папа — рюкзак и они все вместе выбрались из автобуса. У Ваньки тоже был свой рюкзачок, но весу в нем почти не осталось: дядя Вова положил туда бутерброды, а сейчас Ванька нес их уже в животе, который бульканьем отзывался на каждый его шаг.
— Надо съесть таблетку, — сказал мальчик.
— Витаминку? — сказал папа, на него не глядя.
Он сверялся с записной книжкой и озирался по сторонам. Будто димкиной мамы боялся.
— Не, — покачал головой Ванька, — Натуральную таблетку. От живота. Я обожрался.
Слово было некультурное и в другой раз дядя Вова, может, стал бы его ругать, но сейчас он, как и папа, искал нужный дом, а Ванька не мог этим не воспользоваться.
Надо же иногда жить и без всякого воспитания.
Ваньке нравилось шагать вместе по незнакомой улице и говорить все, что в голову взбредет. Мальчик чувствовал себя почти взрослым: не на шесть с половиной лет, а гораздо больше, как будто он — ну, если не слон, то хотя бы слоненок. Тоже, между прочим, большая величина.
По дороге интересного повстречалось мало. На скамейке сидели две бабки; в тени забора стояла корова и жевала траву; на заборе дома висел железный ящик с дырочками.
— Д-ля-пи-сем-и-га-зет, — прочитал Ванька.
Он недавно выучился читать и по совету дяди Вовы стал собирать вместе все слова, какие попадались на глаза.
— Здравствуйте! — крикнул папа, обращаясь через забор непонятно к кому.
Подумав, ворота громыхнули, и появилась худая женщина в спортивных штанах и серой кофте.
— Приехали? — сказала она и позвала из за собой.
Проходя через двор, Ванька успел заметить будку без собаки, навес с брезентом, дерево, а под ним девочку. Она сидела на корточках, глядела на новых людей и не улыбалась. Голые коленки у нее были в ссадинах.
«Дочка», — подумал Ванька. У нее, как и у женщины, открывавшей калитку, были одинаковые носы пимпочкой и кудрявые желтые волосы.
Ванька помахал девочке. Она даже не кивнула.
«Зазнайка», — подумал мальчик, решив больше не обращать на нее внимание.
Они прошли в небольшую избушку, напротив от главного дома.
Внутри было темно и затхло. Небольшой коридорчик выходил в тесную комнатку с железной печкой и столом, рядом с которым была разложена раскладушка с полосатым одеялом, а дальше стояла кровать. Под столом, прямо на полу лежали газеты в стопке. Верхняя, как разобрал Ванька, называлась «Районка».
— Надо дышать свежим воздухом, — со вздохом сказал он.
Быть деревенским жителем Ваньке не нравилось.
— За коровами не бегать, далеко от дома не уходить, в воду без спросу не лезть, — дядя Вова вынимал из сумки одежду и подыскивал ей подходящие места. Носки оказались в верхнем ящике тумбочки, трусы выросли стопкой на стуле рядом с подоконником, а футболки, побывав в руках дяди Вовы, вернулись назад в сумку — для шкафа в избушке места не было.
— И в мальчишек камней не кидать, — дядя Вова строго поглядел на Ваньку.
— А если они сами первые начнут?
Ваньке было неприятно вспоминать этот случай. На стройке рядом с домом они с Димкой подкидывали обломки кирпича, а один из них приземлился куда не надо. И без всякого злого умысла, как бы там ни пучилась димкина мама.
Спрятавшись тогда за дверью, Ванька видел ее в щелочку. У нее были вытаращены глаза, а волосы стояли дыбом, хотя обычно лежали волосок к волоску, как у куклы барби.
Она глядела на дядю Вову так, словно это он, а не Ванька разбил Диме голову. Дядя Вова отвечал будто бы как обычно, но Ваньку было не обмануть. Когда дядю Вову арестовала милиция, и он всю ночь дома не ночевал, то наутро говорил в точности так — не словами, а льдинками, которые не тают, а колются.
Димкина мама и дядя Вова говорили друг другу разные вещи, которые Ванька теперь уже толком не помнил — что-то про разврат. В памяти осталось только, что лучше бы им с Димкой было не ходить на стройку.
Димкина мать запретила им дружить, и Ваньке пришлось отобрать всех своих динозавров. Иначе было бы совсем несправедливо.
— В куклы свои играй, — посоветовал он, намекая на семью, секретно жившую в картонном домике под димкиной кроватью.
Домик достался Димке от сестры, которая уже давно вышла из детского возраста и — теперь была уже настоящая девушка в красивых платьях.
Помириться они не успели, потому что разъехались: Ваньку увезли в деревню за свежим воздухом, а Димка уехал к отцу на море.
— Что больше, озеро или море? — спросил Ванька.
Скучая, он грыз соленые сухарики.
— Смотря, какое море, — сказал дядя Вова, — В нашем озере воды больше, чем в некоторых морях.
— Целые горы?
— Целые горы, — согласился дядя Вова.
Стукнула дверь. Папа.
— Двести пятьдесят с носа, с малого — сто. Баня сегодня и в субботу, перед отъездом. Молоко у соседки будем брать.
— Двести пятьдесят в день? — уточнил дядя Вова.
— В год, — ответил папа, и всем сразу стало ясно, что он шутит.
— Полупенсион? — ответно задразнился дядя Вова.
— Конечно, как без этого, — папа уже не прятал улыбку, — С аниматорами, бассейном в огороде и культурной программой в местном клубе.
— Аниматоров нам не надо, — сказал дядя Вова.
— И даже культуристов? — не отставал папа.
— А по морде? — ответил дядя Вова.
Засмеявшись, папа мотнул головой и очки, слетев с носа, упали куда-то в темень рядом с кроватью. Без очков папа выглядел каким-то голым, как рыба без аквариума.
Теперь засмеялся и Ванька. Он знал, что голый в неподходящее время — это смешно.
— Во двор шагом марш, — скомандовал папа.
Во дворе все было, как и в первый раз — тополь, навес, брезент.
«Жигули», — сходу определил Ванька, заглянув под брезент и заинтересовавшись.
Ему нравились машины, хоть было и немного стыдно. «В мать пошел. Ей чем дороже тачка, тем лучше», — говорил папа, а дядя Вова сердился. Ясное дело почему: у него был только старый «Мерседес».
Мать бросила их еще когда Ванька пешком под стол ходил. О ней он помнил только душистый запах и завитки волос, похожие на маленькие пружинки. Она уехала, а дядя Вова стал заниматься ванькиным воспитанием, что было, в общем-то, даже к лучшему, ведь лучше иметь древнюю машину, чем вообще никакой. Это Ванька знал наверняка.
— Старушка, — мальчик попинал колесо деревенской развалюхи.
Теперь он жалел, что дядя Вова не повез их на машине. Было бы здорово въехать во двор на большой белой машине, чтобы эта задавака треснула от зависти.
Равнодушная девочка, никак не выходила у него из головы.
— Ты там не сломай чего, — сказала женщина, появившись перед Ванькой неизвестно откуда, — Вилька! Вилька-мормышка! — закричала она.
Ворота приоткрылись, и во двор заглянула та хмурая девочка.
— Ну-ка, идите играйте! — сказала женщина.
Они сели под дерево и стали смотреть на муравьев, бегавших по земле друг за другом.
— Я вчера турнепс ела, — сказала девочка, — С огорода своровала.
— Вкусно?
Ванька не знал, что такое «турнепс», а признаваться не хотел, чтобы она уж совсем не задрала нос.
— Нет.
Из маленького дома появился папа, с ним дядя Вова, они вышли за ворота на улицу, а по дороге разговаривали про молоко.
— Дядя и тетя, — сказала Вилька, проводив их взглядом, — К Нинке пошли. А банку не взяли. Нинка им не даст ничего, у ней своих банок мало.
— Это папа, а еще дядя Вова.
— Брат евонный, — уточнила Вилька.
— Нет. Он занимается моим воспитанием.
— Часто бьет?
Ванька не нашел, что ответить. Он знал, что бывают такие взрослые, которые дерутся, но сам их еще не встречал.
— А! — на свой лад поняла его молчание девочка, — Батька тоже все время бьет, как шары зальет. И мамку, и деда-дуралея, и меня.
— И тебя тоже? — испугался Ванька, — Тебя? Такую маленькую? — сопереживать Вильке было даже интереснее, чем воевать со злой курой.
— Чтоб место свое знала, — девочка тряхнула головой. Ее волосы торчали, куда хотели, как маленькие пружинки.
Вилька нравилась Ваньке. Очень.
2005
Из книги «Такие парни».