“Долина кукол”. Необязательная классика.
О гомофобии американского бестселлера 1966 года.
С перерывом лет, наверное, в двадцать перечитал «Долину кукол» Жаклин Сьюзанн, американский бестселлер 1966 года, который на меня в году, скажем, 1992-м особого впечатления не произвел. 40 млн. проданных экземпляров и сейчас не гарантируют литературного качества, — Дэн Браун с его путаной конспирологией подтвердит. Меж тем, «Долина кукол» сочинение занимательное, — теперь, зная природу жанровой литературы чуть больше, могу сказать, что это примечательно гомофобный роман. Он примечательный и гомофобный.
К тому, что роман гомофобный, следует отнестись как к выражению эпохи: на популярном языке «палп-фикшн» проговариваются консенсусы американского общества в предчувствии секс-революции. Знание о важности секса уже пришло, но неясно было еще, как относиться к многообразию выражения сексуальности.
О геях в “Долине кукол” сказано много и с брезгливостью, что было, надо полагать, тогдашней нормой. Стоит помнить, что в 1960-е в Америке от гомосексуальности еще пытались лечить. Уже в конце следующего десятилетия этим в США пробавлялись только врачи-шарлатаны и церковники.
Роман, конечно, не про геев, он про женщин, но, поскольку это роман об американском шоу-бизнесе, то без геев там обойтись невозможно, о чем Жаклин Сьюзанн не могла не знать: она дебютировала на Бродвее в 1937 году, позднее стала писать пьесы, работать на ТВ, сочинять журнальные колонки, а далее и романы, — то есть изнанка индустрии американских развлечений была ей известна хорошо.
И как же тут без геев?
«Долина кукол» — рассказ о трех подругах, которые познакомились в 1945 году в Нью-Йорке: Дженнифер сексапильна и бездарна, Нили талантлива, Энн красива и умна. Одна хочет семьи и богатства, другая любви и славы, третья в любви роковой и находит силы, добиваясь успехов не только красотой, но умом и терпением.
20 лет назад, плохо знакомый с американской фабрикой звезд, я, конечно, не мог считать прототипов, а они прозрачны, если читать роман, скажем, в парикмахерской 1960-х, в родной для Сьюзанн Филадельфии.
Дженнифер списана с секс-бомб, канонических дурочек-игрушек, в диапазоне от Харлоу до Монро. Википедия сообщает также о Кэрол Лэндис в качестве прототипа, — но эта блондинка поделилась своей судьбой и с роскошной Дженнифер, и с внешне невзрачной Нили. У Лэндис было не только великолепное тело и готовность им торговать, но также хороший голос и тяга к саморазрушению (она отравилась в 1948-м). В Нили также можно найти черты и отчаянно-талантливой наркоманки Джуди Гарланд, и Эдит Пиаф, девушки-гамэна, покорившей послевоенную Америку.
Энн, умную красавицу, Жаклин Сьюзанн списала с себя, — вернее, со своей мечты о себе, желающей быть ново-английской леди в духе Кэтрин Хепберн.
Роман этот с моралью, — за успех женщины вынуждены платить высокую цену, а спасения искать в «dolls», так на жаргоне звали таблетки, то бодрящие, то снотворные.
Это роман о битве полов: пока мужчины выступают единым фронтом, женщины создают коалиции по интересам, в зависимости от выгоды готовые и дружить, и предавать. Добродетельная Энн на вероломство не способна, и от того ее путь в сладкую «долину кукол» наиболее долог.
У мужчин есть деньги и власть, капиталы женщин — красота, секс и талант. У мужчин есть время и силы, срок женщины краток, — “боже ж мой, мне тридцать два, это уже не молодость”.
В единстве и борьбе этих противоположностей роль геев служебна, от них есть польза как от дежурных спутников на приемах и дизайнеров, а в остальном никакого проку. Мужчина минус секс — равно не-мужчина.
Я сделал скриншоты, где упоминаются геи — набралось с десяток.
«Мюзикл — это все равно, что секс-пустыня, там хорошо только гомикам».
«Мне пришлось заплатить целое состояние педику, который ее отделывал. Гляди, вон там, на стене настоящий Вламинк, а на другой — настоящий Ренуар».
«Они оба гомосеки. Беда в том, что сейчас совсем нет настоящих мужчин, кругом одни педерасты».
«Зачем? Чтобы встречать Новый год в одиночку, вроде Хелен, с каким-нибудь гомосеком в роли кавалера?».
«Такое может быть только в Голливуде. Женщины хлопаются в обоморок от одной только мысли, что какой-то гомик милостиво изволит заниматься их одеждой».
«Ты же знаешь, что гомики бывают очень злы».
«Парень? — Нили презрительно усмехнулась, — И вот это ты называешь «парнем»? Может, и вправду не стоит заставлять его ждать — ведь теперь разве только какой-нибудь педераст согласится ходить с тобой по ресторанам. За твой счет, разумеется».
“А что плохого в том, что у тебя двое маленьких гомосеков? Говорят, они очень добры к матерям”.
Гомосексуальность — это болезнь, что Жаклин Сьюзанн устами своих героинь проговаривает неоднократно. Она высказывает и экзотическую по нынешним временам точку зрения, что это агрессивные бабы доводят мужиков до гомосексуализма, — показав, у кого в штанах яйца, женщина символически кастрирует мужчину. Из этой гипотезы вылупилась целая сцена, где Нили обнаруживает мужа-модельера с красоткой, на что он отвечает:
«Ты почти заставила поверить в то, что я и на самом деле голубой. Да, я пытался заниматься этим с мальчиками. И еще радовался, дурак, что тебе, по крайней мере, не изменяю».
Мужик должен быть мужиком, а баба бабой — и их сексуальное взаимодействие и есть суть человеческой жизни.
Энн, альтер-эго писательницы, и по роману дочь холодной матери, не сразу находит в себе оргазмы, она боится фригидности. Если у женщины нет оргазма, то она не женщина, — такой была устоявшаяся точка зрения, и мне отсюда не видно, считать ли это в книге отголосками шума, который вызвало исследование Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон.
Они изучали сексуальность человека в лабораторных условиях. Их исследование «Human Sexual Response», радикально изменившее представление о женском оргазме, увидело свет в том же, 1966 году (тут — чуть подробней).
«Долина кукол» интересна тем, что тогдашнюю мужскую точку зрения на гомосексуальность не представляет вообще, — что на самом деле происходит на другой линии фронта, можно только догадываться.
Читая роман, полезно снова и снова говорить себе, в каком году это было написано. В романах Аниты Лус, зафиксировавших американский шоу-бизнес образца 1930-х, гомосексуальность тематизируется в лучшем случае в виде фривольных шуток (не лишенных изящества). «Долина кукол» вышла в 1966-м, была экранизирована всего через год, а в 1969-м у всех на устах уже были Стоунволлские бунты, выведшие гей-эмансипацию на Западе на новый уровень.
Гомосексуальность стала публичной темой.
На русском «Долина кукол» появилась 1990-е, и, — игривости ради выражусь научно, — приматом телесного, идеально совпала со временем: роман многократно и многообразно переиздавали, спеша проговорить все то, что в советские годы было уведено в умолчания.
По обложкам этой книги можно изучать как эволюцию российской полиграфии, так и динамику фокусировок: если прежде главной была параллель женщина-кукла, то позднее она была оформлена как нечто отчетливо архаичное (кадр из фильма 1967 года), пока в новейшей версии о сути романа на обложке не заговорили только буквы (а в аудиоверсии — несчастное лицо Джуди Гарланд).
Описав время, книга его зафиксировала, став в итоге, — на уровне продвинутого издателя, — только книгой.
А ценность свою для российских читательниц книга сохранила и по сей день, — последнее переиздание датируется 2018-м. Бестселлер, описывающий послевоенные США, жарко комментируют и через полвека после первой публикации, — и это, вкупе с избыточно страстными дебатами о феминизме, показывает, соответствие тогдашней американской проблематики нынешней российской.
Посмотрите типажи, которые представляет шоу ТНТ “Comedy Woman” — кукла как женщина все еще популярный образ; женщина, реализующая себя через мужчину, вызывает едва ли не самые одобрительные аплодисменты.
“Долина кукол” (1966), получается, — и сейчас (2019) все еще территория душевного комфорта.
Это роман женский, то есть написанный женщиной о женщинах для женщин, и, сочиняя книгу сенсационную, откровенную, Жаклин Сьюзан не могла обойтись и без женской любви, представляя ее, например, как род убежища во враждебном мире мужчин.
«Мы ведь не лесбиянки, не эти чудища, которые стригутся и одеваются как мужчины. Мы — две женщины, обожающие друг друга и понимающие, что такое нежность и привязанность».
Типичная для того времени дихотомия: есть женщины, нуждающиеся в женской ласке, и есть уродки-лесбиянки. Этот род самообмана имеет, кажется, биографическую подоплеку.
Жаклин Сьюзанн была отличным профессионалом и дрянным человеком. Сына-аутиста она сдала в приют, мужу изменяла так подробно, что сейчас о этом пишет википедия. Но это не означает, конечно, что она заслужила многолетнюю борьбу с раком, — эти переживания также стали частью книги, как и уверенность, что онкология — род кары за что-то (умерла Сьюзанн от очередной злокачественной опухоли в 56, через восемь лет после выхода “Долины”).
Жаклин Сьюзанн приписывают несколько любовных романов с женщинами, во что легко поверить: в «Долине кукол» женская интимность прописана хоть и пунктиром, но со знанием достаточным, — чего не скажешь о знании писательницей мужской гомосексуальности.
“Знаю, — улыбнулась Дженнифер, — Жаль, что мы не лесбиянки — какая из нас замечательная парочка вышла бы / — Будь мы лесбиянками, — рассмеялась Энн, — ничего бы такого у нас не вышло. Сама же говорила: один любит, другой любим. Впрочем, может быть у лесбиянок все по-другому”.
К женщинам, ищущим утешения у женщин, автор относится с пониманием, — с пониманием стоит отнестись и к автору. Жаклин Сьюзанн была частью своего времени, его собой выражала, — она была честна, откровенна, что мне нравится и в нынешних открытых гомофобах.
По крайней мере, знаешь, с кем имеешь дело.