И побольше флажков

Кого можно считать лидером ЛГБТ-движения в России?

Кого можно считать лидером ЛГБТ-движения России? У меня есть на это ответ, — если скучно следить за ходом моей мысли, сразу загляните в самый конец. А тем, кому нескучно, имею сказать следующее.

Сообщают, что 25 мая Николай Алексеев намерен еще раз попытаться устроить в Москве гей-парад. «Афиша» называет его «активистом», а сайт «Открытые» возражает: «Алексеев давно не связан с ЛГБТ-активизмом, а вся его деятельность вредит людям, которые действительно что-то делают». Не согласен портал и с именованием Алексеева «лидером российского ЛГБТ».

Следя за деятельностью Николая Алексеева уже много лет, я бы тоже готов с этим не согласиться, — но вынужден признать, что в западных СМИ из-за шума вокруг запретов гей-прайдов именно он и стал лицом российского радужного сообщества.

Любой журналист знает, что простая картина мира лучше продается, а человеку стороннему, лично не заинтересованному, тем более удобней оценивать положение дел по схеме упрощенной, — Николай Алексеев из года в год создает информационные поводы, сделав гей-парадизм стилем жизни: подает заявки, получает отказы, идет с ними в суд, выигрывает (например, в Европейском суде по правам человека), снова зовет на гей-прайд, и дальше по кругу, по кругу.

Активизм его, однако, зациклен на плакативной части просветительства, — благодаря ему об ЛГБТ пишут, но желание рассказать о бедах квир-сообщества в его деятельность не вшито, и если считать активизмом работу разъясняющую, то никакой он, конечно, не активист. Куда больше пользы от трудов Игоря Кочеткова, одного из основателей Российской ЛГБТ-сети, и Мэнни де Гуэр, учредительницы ЛГБТ-фестиваля «Бок о бок».

Криком подменив убеждение, Алексеев был одним из тех, кого следует «благодарить» за принятый в 2013 году российский закон о гей-пропаганде: дураки и подлецы услышали звон как уж умели. В странах, где СМИ свободны, гей-прайды вызывают общественную дискуссию, в странах, где таких свобод нет, они провоцируют возникновение репрессивных законов.

Однако ж интересен вопрос, кого стоит считать ЛГБТ-активистом или даже лидером квир-движения в России? Есть ли он? Каким ему следует быть?

За ответом я сходил в кино, — вспомнил байопик «Milk» о герое американского ЛГБТ-движения, его мученике, демократе Харви Милке, погибшем от пули гомофоба в 48 лет.

Гас ван Сент, режиссер фильма 2008 года выполнил чрезвычайно трудную задачу: не погрешив против истины, он сумел впрячь и коня, и трепетную лань, — увлекательно и понятно изложил, что помогло стать этому человеку первым открытым геем американской политики. В 1970-е, сделав борьбу за права ЛГБТ сутью своей политической программы, Харви Милк сумел найти общий язык с самыми разными людьми. Обитатель гей-квартала Кастро погиб, уже будучи членом городского наблюдательного совета Сан-Франциско.

«Milk» (ставший для Шона Пенна едва ли не самой лучшей работой в его актерской биографии), полезен тем, что в формате популярном и конспективном прописывает черты, которые помогли владельцу магазина фототоваров заручиться поддержкой избирателей.

Во-первых, это понимание: если не я, то кто. Интенция важная в любом проекте. «Или действовать, или сидеть, закрыв пасть», — так Милк обозначал свою дилемму, собираясь пойти в политику. Преодоление предрассудков должно стать личной программой, и, если искать параллели в современной России, из осознания этого выросли, наверное, все частные гуманитарные ЛГБТ-проекты России: хоть публикации Елены Костюченко в «Новой газете», хоть «Дети-404» Лены Климовой.

Во-вторых, Харви Милк умел создавать коалиции, — например, он сумел добиться поддержки профсоюзов строительных рабочих, транспортировщиков пива и пожарных, известных, как «мачо-профсоюзы». И тут надо бы добавить, что едва ли не любая впечатляющая инициатива базируется именно на умении договариваться. За подтверждениями опять схожу в кино — “Kinky Boots”/«Чумовые боты», снятые по мотивам реальной истории, рассказывают, как ЛГБТ могут помочь в спасении малого бизнеса; «Pride» представляет, как в 1984 году сложился альянс квиров с британскими шахтерами.

Показательна и история американского успеха гей-комиксов Tom of Finland. В байопике 2017 года, рассказывающем о жизни художника Тоуко Лааксонена, упоминается, что печатать эти порнографические истории американские типографии отказывались, — сообщников нашли среди тех, кто имел свой опыт гонений, в еврейской типографии.

«Ничего личного — только бизнес». Харви Милк был среди тех, кто первым публично доказал и показал, что поддерживать ЛГБТ — выгодно, что для США было и остается убедительным аргументом. И примечателен в фильме «Milk» разговор политика с издателями гей-журналов, которые поддерживать его не захотели: они торговали инаковостью, эмансипация геев специализированной бизнес-модели была только во вред.

Третьим и не менее важным талантом Харви Милка было его умение работать с прессой, вызывать медийный шум самыми разными способами — например, с помощью собачьего дерьма (см. фильм «Milk»). Ранняя трагическая гибель его и была следствием этого PR-таланта, — первый открытый гей-политик США, постоянно привлекая к себе внимание, вызывал не только любовь, но и ненависть. И если уж глядеть в нынешнюю Россию, то в «гей-лидеры» по этому признаку куда лучше Алексеева годится, скажем, Антон Красовский, глава фонда «СПИД. ЦЕНТР», готовый прирастить свою медийную славу ЛГБТ-инициативами.

Харви Милк прожил жизнь яркую, но короткую, и неизвестно, с каким итогом он завершил бы свой земной срок будь ему отпущено больше. Возможно, называние его символическим лидером, иконой ЛГБТ было бы спорным, — американские «левые», марксисты, кстати, считали деятельность Милка вредной из-за скандальности. От его шума у многих болела голова.

Так кого же считать лидером гей-движения России? Ответа два: «никого» или «кого угодно». По признаку гомосексуальности в одной лодке оказались люди разные, и тут, мне кажется, главное, не только выбрать себе своего кумира, но и признать, что другие идолы/активисты/общественные деятели/прожектеры/скандалисты не менее ценны и полезны, поскольку гребут в одном направлении, неважно, что уж их к тому подвело, — личное переживание, тщеславие, выгода, какой угодно другой резон.

А флажков “Гей Всея Руси” всем хватит. Не надо жадничать.