Может ли вера в бога быть человечной?
Пара слов о фильмах про геев и церковь
Странно, но пока ни одна из обзорных публикаций о квир-кино, приуроченных к выходу фильма «Boy Erased»/ «Стертая личность» в российский прокат, не предлагает подумать о центральном вопросе этой истории: и фильм Джоэла Эдгертона, и книга Гаррарда Конли рассказывают не только о том, как верующие родители попробовали излечить сына от гомосексуализма и как вредны курсы «конверсионной терапии» — там проговаривается возможность сосуществования веры в Бога и принятия гомосексуальности.
Прежде они противопоставлялись, порождая конфликты, которые становились и материалом для кино. Антагонизм мог быть, главным образом, внутренним, — вроде душевных бурь главного героя британского фильма «Priest»/Священник» (1994), который и мужчин любить хочет, и быть священнослужителем самого консервативного толка. В родстве с ним и польский священник в картине «Во имя»/ «W imie» (2013), горько влюбившийся в деревенского парня, и пастор немецкий, понявший себя через соблазн в телефильме “Так на Земле”/ “So auf Erden” (2017).
Конфликт мог быть и сугубо внешним: как противостояние мира светского и тухлой мафии святош, которым проповеди о греховности мужеложства не мешают быть практикующими гомосексуалами — об этом последний фильм Франсуа Озона «Grâce à Dieu»/ «Милостью божьей», в необычной для режиссера сухой манере повествующий о реальном совратителе в рясе. Заодно можно вспомнить и «La mala educación» /«Дурное воспитание» (2004), в котором Педро Альмодовар прихотливо изложил свои воспоминания о детстве в католическом интернате.
Тематически примыкают фильмы о религиозных фанатиках, которые истязают верой собственных детей, — по реальной истории сняты «Prayers for Bobby»/«Молитвы за Бобби» (2009), там фокус смещен на муки матери, истовой христианки, которая желанием излечить сына от гомосексуализма довела его до самоубийства. Соль и ценность работы Рассела Малкэхи — в страданиях матери, блестяще сыгранной Сигурни Уивер: желая искупить вину, она становится гей-активисткой.
Против течения попытался плыть фильм «I am Michael»/«Меня зовут Майкл» (2015), где герой Джеймса Франко, бывший гей-активист, примеривает на себя и униформу пастора, и фиговый листок гетеросексуала — и факт, что это вполне серьезный пересказ одной реальной судьбы, служит мне напоминанием, как далеко может завести гомосексуала жажда социализации.
«Бывший гей» Майкл Глатц, ставший героем картины, — единственный пример успешной дегомосексуализации. Он женат, но жизнь еще до конца не прожил, и вполне возможно его ждет судьба Джона Смида, который вначале пытался излечивать людей от гомосексуализма (и в таком качестве представлен в «Стертой личности»), а затем вступил в однополый брак.
Религиозность не противоположна гомосексуальности, она с ней плохо смешивается, как вода с маслом, — эта мысль проговорена в другом фильме Джастина Келли, “Королевской кобре”/”King Cobra” (2017). В Там порноактер говорит порноактеру, что не боится, что о нем узнают родители: “Откуда они обо мне узнают? — говорит он, — Они же религиозные фундаменталисты”.
О том, как убийственно влияют друг на друга религиозность и гомосексуальность, потрясающе рассказано в «Ангелах в Америке» (2003). Мини-сериал Майка Николса с суперзвездным актерским составом произвел такое впечатление, что потом другие режиссеры не один год вытягивали из него по сюжетной нитке, сплетая свои самостоятельные истории.
Скорей всего, благодаря «Ангелам…», — которые в первую очередь одноименная пьеса Тони Кушнера, — юный мормон-гей появился в американской драме «Latter days»/«Последние дни» (2003). Там гомосексуала терзают и собственные демоны, и религиозные родители, фильм же (скажу в сторону, посредственно сделанный) интересен более-менее прописанным конфликтом между установками верующего и нравами гей-субкультуры: мормон Аарон долго не может найти общего языка с беспутным Кристианом, живым воплощением мира сексуальных свобод.
Парни находят в итоге «золотую середину», — а поиск счастья как жизни без крайностей все настойчивей воспроизводится в гей-кино. Режиссер Стивен Коун, и квир, и человек верующий, пришел в кино с «Church Story» (2006), в фильме «The Wise Kids»/«Мудрые детки» (2011) изложил собственные впечатления о юности в окружении воцерковленных людей, а в «Дне рождения Генри Гэмбла»/ «Henry Gamble’s Birthday Party» (2015) показал то, за что, на мой взгляд, можно похвалить и фильм «Стертая личность» (тут мое подробное мнение о фильме: https://t.me/gaybooksfilms/496).
В категориях жизненных, рядовых рассказано, что верующие искренне желают добра своим гомосексуальным детям, — не звери ни те, ни эти, а сумерки исступленно-религиозного разума преодолимы. В «Стертой личности» мать привозит сына на «конверсионную терапию» , — но она же вызволяет своего ребенка из этой клетки, давая зрителю полезное знание, что вера в Бога (тут я специально прописываю его с большой буквы) может быть человечной.
Может.